В настоящее время, в связи с раскрытием для исследователей ранее закрытых архивных фондов и засекреченных документов, возросло количество книг и статей, посвященных проблеме, вновь вызывающей оживленный интерес: репрессии в Красной Армии 1937-1938 гг., так называемый "заговор Тухачевского" или "дело Тухачевского".
Появились работы, в которых предпринимается попытка рассмотреть и другую, не исследованную аналогичную проблему - репрессии в комсоставе Красной Армии 1930-1931 гг. [1]. Мне представляется, однако, что указанные выше проблемы вряд ли возможно основательно прояснить, не обратив внимания на смутные события военно-политической истории Красной Армии первой половины 20-х годов. Речь пойдет о "чистке" высшего комсостава РККА 1922-1926 гг. В связи с вышесказанным следует отметить, что советская военная элита в "межвоенный период" (1921-1941 гг.), по меньшей мере, трижды переживала "чистки" и широкомасштабные ротации. Их "пик" приходился на 1923-1924 гг., 1930-1931 гг. и 1937-1938 гг. И всякий раз знаковой фигурой этих событий оказывался один человек, один "генерал" - М.Н. Тухачевский.
Молва об антисоветской организации в РККА и "заговоре" появляются в Берлине уже с весны 1923 г. Особенно чутко на них реагировавший представитель барона П.Н. Врангеля, генерал-майор А. фон Лампе, 2 апреля 1923 г. в своем дневнике отметил "слухи о заговоре в Кавказской армии" [2]. Упоминались имена командующего и начальника штаба этой армии - А. Егорова и С. Пугачева. Правда, вскоре в советское полпредство в Берлине поступило "опровержение Наркомвоена". В нем уточнялось: "заговор был, но среди младшего комсостава из донских и кубанских казаков". Говорилось о "вспышках в Туапсе, Сочи, Майкопе" [3].
25 июля 1923 г. врангелевский резидент получил информацию о том, что "венгр Бела Кун и латыш Гиттис... составили против советского правительства заговор с целью поставить во главе России 12 интернационалистов-коммунистов, так как де современная советская власть слишком националистична" [4]. Эта информация, как пояснял А. фон Лампе, поступила к нему из прессы. Однако со ссылкой на "Петроградскую правду" А. фон Лампе добавлял, что командующий Петроградским военным округом "Гиттис находился в тесном контакте с белогвардейскими организациями, арестован и предан суду за контрреволюционную деятельность" [5]. Надо сказать, что слухи о причастности командующего Петроградского военного округа В. Гиттиса к "антисоветскому заговору" весьма настойчиво циркулировали и в Петрограде. "Весной 1925 года, - рассказывал "беглец" из СССР, некий А. Клингер, - в Петрограде возникло громкое дело бывших воспитанников Александровского лицея... Незадолго до того (надо думать, в 1924 г. - С.М.) ГПУ было осведомлено о существовании в Красной Армии обширного антисоветского заговора. Несмотря на тщательные поиски, раскрыть заговор не удалось (пострадал лишь командующий петербургским военным округом Гиттис, смещенный со своего поста)" [6]. Тот же автор сообщал о мятеже Соловецкого полка, подчиненного командующему Петроградским военным округом, "известному Гиттису, недавно смещенному за "контрреволюцию" и противодействие ГПУ" [7]. По официальным сведениям, В. Гиттис был действительно смещен с должности в октябре 1925 г. и переведен в распоряжение наркома по военным и морским делам. Весьма часто такая формула скрывала временную отставку человека, попавшего под политическое подозрение. В связи с вышеприведенной информацией, представленной, преимущественно слухами, догадками и домыслами, имеется и вполне достоверная, о которой в "белом" Берлине либо вообще не знали, либо были информированы в чрезвычайно "преображенном" виде.
16 февраля 1924 г. газета "Руль" поместила заметку под заголовком: "Тухачевский и Советская власть". В ней сообщалось следующее: "Выступление Троцкого против "тройки" заставило ее насторожиться против тех военных начальников, которые особенно близки к председателю реввоенсовета. Среди них видное место занимает Тухачевский, командующий Западным фронтом и имеющий пребывание в Смоленске. Тухачевскому был предложен перевод в Москву, чтобы держать его под непосредственным надзором. Хотя перевод был сопряжен с повышением, но и от позолоченной пилюли Тухачевский отказался. Тогда ему предложение было повторено в ультимативной форме, а Тухачевский вновь категорически отказался. Тройка кипит негодованием, но ничего сделать не может. Не идти же походом на Смоленск!" [8]. Информация о политической позиции М. Тухачевского, помещенная в "Руле" была, очевидно, получена И. Гессеном от А. Гучкова, с которым он поддерживал личные и политические отношения, сложившиеся еще до революции. Это подтверждается текстом протокола заседания Русского национального комитета 29 февраля 1924 года в Париже [9], в котором приводилось "сообщение А.И. Гучкова об информации из России" о том, что там "раскол велик и непоправим, вне насильственного переворота выхода нет. Переворот возможен только военный, либо дворцовый, либо в более широком масштабе. Сама власть так слаба, что свержение ее неизбежно. На ее место водворится красная диктатура. Типичной фигурой является Тухачевский, сидящий в Смоленске. По сведениям одного осведомленного немца, он пользуется большим обаянием в массах. Некоторое время назад он был взят под подозрение, вызван в Москву. Предполагалось дать ему почетный, но невлиятельный пост. Он отказался выехать по вызову. В Смоленске погромные настроения против коммунистов и евреев.... В оценке немцами положения в России за последнее время произошли перемены. ...Они считают, если и не неизбежным, то вероятным военный переворот. Указывают так же на Тухачевского.... Подозрительные элементы в армии уничтожают" [10].
Однако еще почти за месяц до цитированных выше сообщений, 28 января 1924 г. А.фон Лампе получил информацию из надежного источника о том, что "в Смоленске, вокруг Тухачевского группируется часть спецов и недовольных наличием жидов в армии" и что "группа эта естественно идет против Троцкого..." [11]. Спустя два дня, 30 января 1924 г. генерал направил в парижскую штаб-квартиру РОВС Е. Миллеру и П. Кусонскому официальное и совершенно секретное донесение: "По заслуживающим доверия сведениям, проехавший недавно через Берлин в Париж коммунист Арсений Грачев, ранее игравший крупную роль в Туркестане [12], сообщил, что в толще Красной Армии имеется значительная организация, поставившая себе целью производство переворота в стране и в самой армии. Группа эта основой своей противоправительственной пропаганды ставит выступление против еврейского засилья и в силу одного этого не примыкает к оппозиции, возглавляемой Троцким, и действует не только не зависимо, но и против него. Возглавляется группа командующим Западным фронтом, бывшим подпоручиком л-г. Семеновского полка Тухачевским, находящимся с Троцким лично в неприязненных отношениях. Находится вся организация в Смоленске, где расположен штаб Западного фронта..." [13]. Эта информация подтверждала свидетельства упомянутого выше А. Клингера о "существовании в Красной Армии обширного антисоветского заговора" в 1924 г. В то же время, опровергая политическая связь М. Тухачевского с Л. Троцким, информатор указывает на антитроцкистские настроения командующего Западным фронтом.
Последнее сообщение об "организации Тухачевского" А. фон Лампе записал в своем дневнике 16 марта 1924 г.: "Сразу поразило меня сообщение В.В. Колоссовского [14], бывшего у Веры [15], что в Совдепии раскрыта организация Тухачевского, что он сам и многие из участников заговора, арестованы [16] и все пропало! Это меня очень угнетает, так как на них я возлагал большие надежды..." [17]. 8 апреля он получил подтверждение этому удручающему и печальному для него известию. "Абеле [18] звонил мне, - записал генерал в своем дневнике, - ... Тухачевский и Буденный вызваны в Москву и отправлены в Реввоенсовет, то есть кончены. Бывший генерал Лебедев сменен на посту всероссийского начальника штаба бывшим студентом Фрунзе, который сейчас вынес свою кандидатуру на советского Наполеона!..." [19]. В "справке", составленной им по этому поводу, на следующий день отправленной в Париж генерал подвел итог событиям, связанным с "организацией и заговором Тухачевского". "По заслуживающим доверия сведениям, - сообщал А. фон Лампе в Париж, - Тухачевского правительству, наконец, удалось заполучить в Москву, где он смещен со своей должности командующего Западным фронтом в Смоленске и назначен на более наблюдаемое властью место в Реввоенсовете. Туда же смещен и Буденный" [20]. Учитывая время прохождения информации из СССР в Берлин, "арест Тухачевского" должен был иметь место 14-15-го марта 1924 г.
Исходя из текста и контекста всех приведенных выше сведений об "организации Тухачевского", содержащихся в генеральском дневнике, информация о ней была получена от Веры Гладыш, которую А. фон Лампе хорошо знал. К ней же информация о "проезжем коммунисте Арсении Грачеве" поступила, скорее всего, из советского полпредства. А. фон Лампе в своей "справке" отметил: "проехавший недавно через Берлин в Париж коммунист Арсений Грачев". Это значит, что "Арсений Грачев" сообщил информацию об "организации Тухачевского" не ок. 28 января 1924 г., а раньше. В той же "справке" генерал сказал о И.Вацетисе, что он тоже "недавно" уехал из Берлина в РСФСР. Известно, что это "недавно" было не позднее ноября 1923 г. Сведения об отставке С.Буденного, переданные генералом в "справке" от 9 апреля 1924 г. содержат информацию о факте, относившемся к октябрю 1923 г. Поэтому можно полагать, что и сведения об "организации Тухачевского" также относятся не к январю 1924, а к 1923 г.
Надежды белой эмиграции на "бонапартизацию" Советской России, связанные с М.Н. Тухачевским, стали заметны в русском зарубежье в 1922-1923 гг. "Мне кажется, что монархистам придется перейти к идеям прямого бонапартизма, - размышлял А.фон Лампе в марте 1923 г [21]. - По-видимому, России придется пройти и через "красного Наполеона"... [22] ...Пусть хоть Буденный или Тухачевский!" [23].
На эту же перспективу рассчитывали и в право-либеральных кругах русской эмиграции. В своем письме из Берлина к В.А. Маклакову в Париж от 28 мая 1923 г., в котором Е.Д. Прокопович-Кускова, сообщая о положении в Советской России, рассуждала о возможной роли армии в антибольшевистском перевороте. Особое внимание она уделяла М.Н. Тухачевскому [24]. В связи с полученными сведениями В.А. Маклаков писал Б.А. Бахметьеву из Парижа 7-го июня 1923 г.: "...Ленина нет. Все остальные слишком слабы... Момент становится настолько острым, что они понимают, что эта толпа засосет их в болото, что это та же толпа, которая во время пожара убивает всякую надежду на спасение. Тогда и является фатальная надежда на единоличную власть, на силу военного диктатора. Вы постоянно вспоминаете о Директории; вспомните, как собирались соблазнить разных генералов еще до Бонапарта; ведь ни в одном законе не написано, чтобы военным диктатором был непременно победоносный полководец; если так и бывает, то это только случайность; на это больше шансов; но по существу нужно только иметь с собой военную силу, и если кто-либо располагает ей и не будучи победоносным полководцем, то этого достаточно. Общее желание порядка и спокойствия может быть настолько сильным, что заменит и внешнюю победу. И ведь при Директории обращались до прибытия Бонапарта к тем, за кем таких громких побед не числилось. Я не хотел бы дать Вам подумать, что я верю в неизбежность этого поворота событий; я только допускаю его возможность и даже вероятность; и думаю дальше, что, если бы это произошло и если бы какой-нибудь Тухачевский разыграл роль, скажем, даже не Бонапарта, а Муссолини, который тоже ведь не был победоносным полководцем, то этот военный диктатор, разогнавший коммунистических паразитов, был бы принужден немедленно и в упрощенном порядке сделать то, что я предчувствовал в виде медлительного процесса: передать на места, местным людям и учреждениям управление всей жизнью страны" [25].
Одно из наиболее ранних свидетельств о расчетах белой эмиграции на "бонапартизм" Тухачевского относится еще к началу 1922 г. В конфиденциальной разведсводке "Комсостав и военспецы Красной Армии" от 15 февраля 1922 года, составленной в берлинском представительстве генерала П.Врангеля значилось: "...Лица, близко знающие Тухачевского, указывают, что он человек выдающихся способностей и с большими административными и военными талантами. Но он не лишен честолюбия и, сознавая свою силу и авторитет, мнит себя русским Наполеоном. Даже говорят, он во всем старается подражать Наполеону и постоянно читает его жизнеописание и историю. В дружеской беседе Тухачевский, когда его укоряли в коммунизме, не раз говорил: "Разве Наполеон не был якобинцем?"... Молодому офицерству, типа Тухачевского и других, примерно до 40-летнего возраста, занимающему командные должности, не чужда мысль о единой военной диктатуре" [26]. Эти надежды подкреплялись и свежими свидетельствами авторитетных лиц, прибывших осенью 1922 г. из Советской России. Перечисляя руководству русской военной эмиграции фамилии самых популярных военных деятелей Советской России в поисках "потенциального русского Наполеона", известный русский философ И.А. Ильин выделил лишь одного из них: "Тухачевский - очень честолюбив, фаталистичен, молчалив; кажется, не умен [27]; может стать центром заговора; вряд ли справится" [28]. Это мнение подтверждалось и отзывами других "гостей" из Советской России. Сотрудник Штаба РККА бывший офицер белой армии генерала Е. Миллера, полковник П. Дилакторский, оказавшийся в Берлине среди бывших товарищей в марте 1923 г., отражая мнение, сложившееся в советских военных кругах и в обществе, "считал Тухачевского модным и влиятельным" [29].
Информацию об антисоветских настроениях Тухачевского в Берлин в январе 1922 г. доставил, видимо, Владимир Николаевич Готовский (1879-1937), бывший гвардеец и генерал-майор Генштаба, преподаватель Военной академии РККА [30]. В.Н. Готовский, участник корниловского мятежа, начальник штаба Кавказского Туземного корпуса, вместе со своим младшим братом полковником Генштаба А.Н. Готовским, тоже бывшим гвардейским офицером, находился в весьма доверительных отношениях с Тухачевским. В феврале 1922 г. уже была дана характеристика М. Тухачевскому как "бонапартисту" в белогвардейской разведсводке, с подробностями, которые могли знать лишь близкие к нему люди (в частности В. Готовский). Тогда, видимо, и обратились за отзывом о "потенциальном русском Наполеоне" к тем, кто знал М. Тухачевского по старой армии. Полковник л-г. Семеновского полка князь Ф.Н. Касаткин-Ростовский, сослуживец Тухачевского, написал о нем статью-ответ в "Руле" в октябре 1922 г. [31]. Он охарактеризовал однополчанина как человека способного, но авантюриста, который, возможно, возглавит в будущем антисоветский переворот.
Информация о "группе-организации Тухачевского", полученная генералом А. фон Лампе, была не беспочвенной. Ее более или менее полная расшифровка и проверка на основе разнообразных архивных данных, в том числе, и, прежде всего, архивных материалов советских спецслужб, задача будущих исследований и исследователей. Однако имеющиеся в моем распоряжении документальные сведения уже позволяют утверждать, хотя бы частично, ее достоверность.
В штабе Западного фронта 13 декабря 1922 года произошло чрезвычайное событие - сотрудниками особого отдела ГПУ были арестованы: 1-й помощник начальника штаба фронта Н.Е. Варфоломеев [32], начальник Мобилизационного отдела штаба фронта И.Т. Алексеев [33]. Вскоре, 25 декабря 1922 г. был отстранен от должности командира 27-й стрелковой дивизии В.А. Мозолевский [34], а 28 декабря 1922 г. ветеран 27-й стрелковой дивизии Р.И. Сокк, отстраненный от должности командира 15-го стрелкового полка (5-й стрелковой дивизии), был взят под следствие [35]. Начальник штаба 79 стрелкового полка 27-й стрелковой дивизии А. Аленкин (24 января 1923 г.) и временный командир 79 стрелкового полка С. Анников (28 апреля) также были смещены со своих должностей [36]. 28 декабря 1922 г. был переведен ("понижен") на должность помощника командира 15-го стрелкового полка начальник оперативно-строевой части штаба 4-го стрелкового корпуса, а затем арестован П.Г. Лаппо [37].
Штабс-капитан Генштаба Николай Ефимович Варфоломеев (1890-1939) был одним из ближайших сотрудников и сослуживцев М.Тухачевского по штабу Западного фронта в 1919-1922 гг. Начав службу в Красной Армии с марта 1918 г. [38], Н.Варфоломеев с октября 1919 г. являлся помощником начальника оперативного отделения штаба 16-й армии, которой командовал Н.Соллогуб. Сотрудничество Н.Варфоломеева с Н.Соллогубом было достаточно долгим, что способствовало установлению между ними добрых дружеских отношений. Свои обязанности он исполнял хорошо, поэтому с ноября 1919 г. уже возглавил оперативное отделение штаба армии, а с июня 1920 г. и до ноября 1920 г. он был начальником оперативного управления штаба армии. С июня 1921 г. Н. Варфоломеев был уже помощником начальника оперативного управления штаба Западного фронта, находясь в непосредственном штабном окружении М. Тухачевского. Назначенный в ноябре 1921 г. 1-м помощником начальника штаба Западного фронта, Н. Варфоломеев оставался таковым вплоть до декабря 1922 г., до момента своего ареста. Следует отметить, что Н.Варфоломеев был единомышленником М. Тухачевского в разработке теории "последовательных операций". Кроме того, немаловажно, что М. Тухачевский, ставший с августа 1924 г. Главным руководителем по стратегии всех академий РККА, привлек в качестве заместителя именно Н. Варфоломеева (с начала 1925 г.). И в дальнейшем, в 30-е годы Н. Варфоломеев в целом разделял оперативно-стратегические взгляды своего бывшего начальника. Нельзя не отметить также давнее знакомство и совместную службу Н. Варфоломеева с начальником штаба Западного фронта капитаном Генштаба Сергеем Александровичем Межениновым (1890-1937). Им довелось вместе учиться в Казанском юнкерском военном училище. В 1921-1922 гг., в силу старых приятельских отношений и, несомненно, ценя профессиональные качества Н. Варфоломеева, С. Меженинов, став начальником фронтового штаба, взял его к себе 1-м помощником.
Итак, Н. Варфоломеева формально сместили с занимаемой должности только в первой декаде февраля. Видимо, в это время он начал называть фамилии офицеров, прямо или косвенно "скомпрометированных" отношениями с ним, выходящими за рамки служебных и политически лояльных. Скорее всего, именно в связи с указанными выше обстоятельствами 1 февраля 1923 г. отстраняется от должности начальник оперативного отдела штаба фронта В. Шестун [39] и переводится на должность преподавателя курсов временного комсостава Западного фронта [40]. В тот же день, 1 февраля 1923 г. со своей должности начальника информационного отделения разведотдела штаба фронта был смещен Г. Эрман. Был смещен со своей должности помощник начальника Управления 2-го помощника начальника штаба фронта Б.А. Нигель. Он отвечал непосредственно за работу Мобилизационного отдела и его начальника арестованного И. Алексеева. Через несколько дней, 6 февраля 1923 г., был освобожден от занимаемой должности, а затем арестован вышеупомянутый П. Лаппо. 8 февраля 1923 г. с должности члена РВС фронта был отозван И. Перепечко [41]. На его место был временно назначен В. Касаткин, начальник ПУ фронта, повышенный в ранге до "помощника командующего по политической части" [42].
С 27 февраля по 4 марта 1923 г. в Москве по "делу Варфоломеева" давали показания начальник штаба фронта С.Меженинов, военком штаба фронта С. Клюсек и состоявший для особых поручений при начальнике штаба фронта Б. Бострем [43]. После этого, со своих должностей были сняты упомянутый военком штаба С. Клюсек, военком 1-го управления штаба фронта Б. Толпыго, секретарь военкома штаба фронта А.Куликов и адъютант начальника штаба фронта Н. Егоров [44].
Состав шифровального отделения был почти полностью обновлен: со своих должностей к марту 1923 г. были смещены (и, возможно, арестованы) начальник отделения М. Филиппов, его помощник В. Буш и старший шифровальщик И. Шохин [45].
21 марта 1923 г. был смещен со своей должности начальник Разведывательного отдела Управления 1-го помощника начальника штаба фронта и отправлен в резерв Разведовательного управления Штаба РККА С.Р. Будкевич [46]. Вместе с ним был отставлен состоявший для поручений по войсковой разведке (адъютант) М.П. Горанский.
Наконец, 15 марта 1923 г. от должности командующего Западным фронтом был отстранен М. Тухачевский. Он был восстановлен в ней 29 марта [47]. Этой кратковременной, но весьма знаменательной, отставке М. Тухачевского предшествовала уже начавшаяся "чистка" в его ближайшем служебном окружении, в секретариате командования фронтом. 6 января 1923 г. была отправлена в длительный отпуск, а затем, 21 апреля 1923 г., "по собственному желанию" уволена адъютант командующего Амалия Протас [48]. Уже в марте 1923 г. к штабу фронта, вместо нее, был прикомандирован для исполнения обязанностей адъютанта командир роты 15-го стрелкового полка 5-й стрелковой дивизии М.Михайлов-Морозов [49]. Со своих должностей были смещены входившие в состав секретариата командующего: старший делопроизводитель М. Напольский (март 1923 г.), состоящий для поручений при РВС фронта П. Кулик (март 1923 г.) [50]. Следует заметить, что Л. Гейман, состоявший для поручений при командующем фронтом, также фактически перестает исполнять свои обязанности уже с апреля 1923 г. Таким образом, из восьми членов секретариата командующего к апрелю 1923 г. пятеро были так или иначе отстранены от своих должностей и заменены другими лицами.
Вместо отстраненного от должности М.Тухачевского с 16 марта 1923 г. временно исполняющим обязанности командующего фронтом был назначен С. Меженинов [51]. Однако, в конце марта 1923 г. С. Меженинова вновь вызвали в Москву в качестве свидетеля по "делу Варфоломеева" [52]. Вскоре после этого его отправили в отпуск, из которого он возвратился только в начале мая [53]. Но прослужив не более полутора месяцев, 18 июня 1923 г. С. Меженинов фактически был отстранен от занимаемой должности [54], а 6 июля это отстранение было оформлено приказом .
В ходе следствия по "делу Варфоломеева", которое продолжалось до мая 1923 г., 6 апреля 1923 г. был арестован помощник начальника штаба 4-го стрелкового корпуса В.Д. Залесский и временно исполнявший обязанности начальника оперативно-строевой части штаба корпуса И.М. Мерклинг (16 апреля 1923 г.) [55]. Командир 4-го стрелкового корпуса А. Павлов позднее был исключен из партии, хотя и сохранил за собой должность командира корпуса.
Аресту подверглись, таким образом, прежде всего, высшие офицеры фронтового штаба, отвечавшие за оперативное и мобилизационное планирование: Н. Варфоломеев, И. Алексеев. После закрытия "дела" они уже не были допущены к штабной работе в войсках и были переведены на преподавательскую. Это могло означать, что преднамеренного преступного действия с их стороны допущено не было (следствие, видимо, не обнаружило таковых фактов). В противном случае они могли быть преданы суду (этого не произошло) или, по крайней мере, уволены из армии. Либо, что тоже весьма вероятно, они проявили готовность сотрудничать со следствием.
Обращает на себя внимание "полная очистка" шифровального отделения, непосредственно подчиненного начальнику штаба фронта. Кроме того, со своих должностей оказались смещенными начальник разведывательного отдела С. Будкевич (М. Бобровский), его помощник по войсковой разведке М. Горанский и начальник информационного отделения Г. Эрман. Это могло значить, что шифровальное отделение и в целом Разведывательное управление штаба фронта, так или иначе, оказались причастны к действиям Н. Варфоломеева, признанным "политически преступными". "Дело Варфоломеева" можно было бы квалифицировать как разновидность "шпионского". В ОГПУ часто прибегали к "прикрытию" "шпионским делом", "утечкой секретной информации" арестов военнослужащих по политическим причинам.
На протяжении марта-сентября 1923 г. продолжались достаточно интенсивные "чистки" высшего и старшего комсостава Западного фронта, являвшиеся прямо или косвенно следствием "дела Варфоломеева".
Примечательно, что почти одновременно с возникновением "дела Варфоломеева", по обвинению в утечке секретной информации был арестован помощник начальника оперативной части штаба Киевского района Иванов, а вместе с ним несколько сотрудников штаба района. В апреле 1923 г. был снят со своей должности и арестован 1-й помощник начальника штаба Войск Украины и Крыма и Украинского военного округа бывший генерал-майор Генштаба Николай Семенович Махров (1877-1936). На его должность был назначен член коллегии ГПУ УССР, начальник Разведуправления штаба ВСУК и УВО Р.В. Лонгва. Таким образом, штаб Вооруженных сил Украины и УВО был поставлен под надзор ГПУ. В июле 1923 г. в "мягкой" форме был смещен со своей должности начальник штаба Киевского военного района бывший полковник Генштаба И.Х. Паука и "сослан" в Сибирь, начальником штаба Западно-Сибирского военного округа. Это было завуалированное, но очевидное понижения в должности. В связи с вышесказанным следует отметить, что на заседании Политбюро ЦК 25 января 1923 г. по постановлению Оргбюро от 18 января рассматривали вопрос "о работе Овсянникова и Андерса" [56] . Второй из названных - Александр Карлович Андерс (1880-1937), полковник Генштаба, давний и близкий соратник М.Фрунзе, который с августа 1922 г. являлся начальником штаба Вооруженных сил Украины и Крыма и Украинского военного округа. 17 августа 1923 г. А. Андерс был смещен с занимаемой должности и отправлен на Дальний Восток, помощником командующего 5-й армией. Одновременно, 16 августа 1923 г. был отстранен от занимаемой должности (без нового назначения) командир 6-го стрелкового корпуса, дислоцированного в УВО бывший подполковник Г.К. Восканов, а 6 ноября его начальник штаба, бывший ротмистр Генштаба И.И. Бартельс был перемещен на должность начальника штаба 1-го конного корпуса. На его место был перемещен начальник штаба 1-го конного корпуса бывший капитан Генштаба Г.А. Армадеров. В это же времен с должности начальника штаба 7-го стрелкового корпуса был снят бывший капитан Генштаба И.И. Граужис, назначенный начальником Организационного отдела штаба УВО. Наконец, 25 ноября 1923 г. со своей должности 2-го помощника командующего ВСУК и УВО был смещен и назначен начальником Академии ВВС РККА бывший полковник Генштаба Н.В. Соллогуб [57]. Причины этой "чистки" высшего комсостава ВСУК и УВО просматриваются в показаниях генерал-майора Г.А. Армадерова, арестованного в 1941 г. [58].
В числе прочих предъявленных обвинений ему "припомнили", что еще "в 1922 году вместе со своим сослуживцем по старой армии Н.В.Соллогубом он был вовлечен в офицерскую заговорщическую организацию для поддержки Троцкого" [59]. Говорилось также, что он якобы, продолжал в ней состоять до 1926 года. Его обвиняли в том, что "он в 1922-1926 гг., зная о принадлежности отдельных лиц комначсостава Украинского военного округа к антисоветской организации, не донес об этом органам советской власти" [60]. Следует обратить внимание на указанные следствием годы существования этой "антисоветской офицерской заговорщической организации" - 1922-1926 гг. После 1923 г. выявление членов этой "организации" продолжалось. В Особом отделе ОГПУ было начато наблюдательное дело под кодовым названием "Генштабисты". Из строевых частей и соединений, из штабов удалялись на преподавательскую работу (в лучшем случае) или увольнялись из Красной Армии бывшие кадровые офицеры, офицеры-генштабисты. Осенью 1926 г. это коснулось целой группы таковых лиц. Однако вернемся к Армадерову и Соллогубу.
Совместное участие Армадерова и Соллогуба в "офицерской организации" в 1922 г. могло иметь место во время их службы в Украинском военном округе. Николай Владимирович Соллогуб (1883-1937), дворянин, бывший офицер л-г. 2-го Царскосельского стрелкового полка, участник "корниловского мятежа", а затем в составе Красной Армии командовавший 16-й армией Западного фронта, наступавшего под предводительством Тухачевского на Варшаву, несколько раз оказывался в составе высшего руководства Украинского военного округа. Первый раз это имело место с 6 декабря 1920 по 5 августа 1921 г., когда он был назначен начальником штаба Южного фронта и Вооруженных сил Украины и Крыма. Второй раз - с декабря 1921 по 5 августа 1922 г. вновь в должности начальника штаба Вооруженных сил Украины и Крыма. После кратковременного пребывания в качестве командира 5-го стрелкового корпуса на Западном фронте (август-октябрь 1922 г.) он возвратился на Украину на должность 2-го помощника командующего ВСУК и УВО с 3 ноября 1922 г. и до осени 1923 г. Одновременная служба Соллогуба и Армадерова в УВО началась (с перерывами) с января 1922 г. Как выше отмечалось уже, в это время Соллогуб был начальником штаба ВСУК и УВО, а Армадеров - помощником, затем начальником ВОСО КВО. В контексте вышеизложенного достаточно загадочно воспринимается реплика Л.Троцкого в выступлении 26 октября 1923 г. на Объединенном Пленуме ЦК и ЦКК. Отметая обвинения в "протежировании" с его стороны начальнику ВОСО РККА М. Аржанову, Л. Троцкий заметил: "...Аржанов. Он также близок мне как Сологуб или Аренс..." [61]. Смысл реплики Л. Троцкого как бы предполагает информированность участников Пленума о его непричастности к "казусу Соллогуба и Андерса", который сам по себе хорошо известен присутствующим. Троцкому приходится доказывать отсутствие его близости к Аржанову, что же касается Соллогуба и Андерса, то всем, как бы известно, сколь чужд он этим "генералам". Таким образом, "вовлеченность" Соллогуба (и Армадерова) в "антисоветскую организацию" не имела никакого отношения к политической поддержке Троцкого. В то же время, информированность членов ЦК о "казусе Соллогуба и Андерса" к 26 октября 1923 г. косвенно свидетельствует о том, что Соллогуб, видимо, был отстранен от занимаемой должности (если не арестован) не в ноябре, а, по крайней мере, не позднее октября 1923 г.
"Вовлечение" Армадерова и Соллогуба в "офицерскую организацию" могло иметь место между январем и августом 1922 г. А то, что Армадеров занимал один из высоких постов в управлении Киевским военным округом-Киевским военным районом в это время, позволяет, в свою очередь, усматривать определенную связь между "делом Иванова" в связи с "утечкой секретной информации", смещением с должности И. Пауки и последующей в 1923 г. "чисткой" высшего руководства УВО.
Учитывая более высокое должностное положение Н. Соллогуба в руководстве УВО инициативной стороной в самом "вовлечении в заговор" являлся, скорее всего, именно он. На это указывает и то обстоятельство, что у Г. Армадерова никаких более или менее устойчивых и долговременных связей с представителями высшего комсостава УВО не было. Он вообще появился на Украине, судя по изложенным выше фактам его служебной карьеры, лишь в начале 1922 г. На это косвенно указывает и формула обвинения Г. Армадерова в 1941 г.: не деятельное участие в "антисоветской организации", а "недоносительство" вменялись ему в вину. Что же касается Н.Соллогуба, то, как ранее приходилось уже характеризовать его служебную деятельность в Красной Армии, он еще в декабре 1920 г. неоднократно занимал должность начальника штаба УВО и ВСУК, а с октября 1922 г. был 2-м помощником командующего. На Украине "равновеликим" Н.Соллогубу по должностному положению был лишь начальника штаба ВСУК и УВО А. Андерс, который с декабря 1920 и с небольшим перерывом до августа 1922 г. занимал при Н. Соллогубе, в бытность последнего начальником штаба округа, должность помощника. Таким образом, А. Андерс являлся наиболее близким ему по службе человеком, которому он мог довериться, или который мог довериться ему. Судя по смыслу выражения "были вовлечены в офицерский заговор", Н.Соллогуб был объектом "вовлечения", а не инициатором. На это указывает и мера "наказания" Н. Соллогуба: его "отставили" лишь позже всех, в октябре-ноябре 1923 г., и назначили, хотя и не в руководство боевым объединением, но все-таки начальником академии. Конечно, свою роль сыграла в этом и репутация Н. Солллогуба как известного в годы гражданской войны военачальника на уровне командарма. В то же время А. Андерс в июне 1924 г. фактически был уволен из РККА. Поэтому, в стремлении хотя бы гипотетически реконструировать эту "офицерскую организацию", следует проанализировать военно-политическое положение и микросоциальные связи именно А. Андерса.
Судя по тому, что в начале 1924 г. в отставку были отправлены начальник Штаба РККА П. Лебедев, начальник Управления по начальствующему составу Штаба РККА С. Шах-Тахтинский, для поручений при начальнике Штаба РККА Г. Хвощинский. А. Андерс, в силу своего должностного положения был, скорее всего, связан с одним из названных лиц. В служебном отношении его непосредственным начальником являлся П. Лебедев. Хотя, вряд ли П. Лебедев, учитывая его политическую осторожность, самолично мог проводить какую-либо "конспиративную работу", пусть даже в ведомственных границах. А вот его ближайший конфидент и давний помощник, генерал Г. Хвощинский, в марте 1924 г. уволенный из РККА, а в 1928 г. застрелившийся, вполне подходил к роли инициатора и организатора такого рода работы. В силу того, что П. Лебедев в течение долгого времени работал в непосредственном подчинении Председателя РВСР Л. Троцкого, видимо, "офицерская организация" и была квалифицирована как "про-троцкистская".
Однако вряд ли "офицерская организация", в которую в 1922 г. оказался вовлеченным Н. Соллогуб, была создана для поддержки Л. Троцкого. В 1922 г. Председатель РВСР не нуждался в этом. Для него эта проблема обозначилась лишь к августу 1923 г. В данном случае очевидна связь "чистки" во ВСУК и УВО с рассмотренным выше "делом Варфоломеева".
С одной стороны, Н. Варфоломеев в годы гражданской войны долго служил под начальством Н. Соллогуба, который, в свою очередь, будучи ближайшим боевым соратником М. Тухачевского, входил в круг лиц, с которыми последний находился в доверительных приятельских отношениях. В то же время и Н. Варфоломеев, как отмечалось уже выше, был близок по военным воззрениям к М. Тухачевскому, пользовался его доверием. Среди штабных офицеров Западного фронта, с которыми командующий находился в близких приятельских отношениях, кроме Н. Варфоломеева, были начальник штаба 27-й стрелковой дивизии А.К. Колесинский, ближайший военный советник командующего бывший подполковник Генштаба А.Н. Виноградов. В кругу именно этих лиц М. Тухачевский мог позволить себе выразить недовольство внутриармейскими порядками, политические откровения антитроцкистской и антисоветской направленности. Эти приватные разговоры могли вселить в их сознание (Н. Варфоломеева, в частности) вполне определенные политические надежды и восприниматься как сигнал и руководство к действию. Н. Варфоломеев и мог оказаться как раз тем человеком, который "вовлек" в "антисоветскую организацию Тухачевского" своего приятеля и начальника Н. Соллогуба, посвятившего в эту "тайну" старого друга Г. Армадерова.
С другой стороны - по должностному рангу Н. Варфоломеев соответствовал Н. Махрову. Официально Н. Варфоломеев был отстранен от занимаемой должности 9 февраля 1923 г. (хотя арестован - в конце декабря 1922-го). Н. Махров же был официально отстранен от аналогичной должности только в апреле 1923 г. Надо полагать, что он также был арестован ранее своей официальной отставки (может быть в январе-феврале 1923 г.). Не исключено, что и постановка на Политбюро вопроса о "работе Андерса" могла быть связана именно с "делом Махрова". Примечательно, что свою должность начальника штаба УВО А. Андерс потерял почти одновременно с С. Межениновым (июль 1923 г.), но все-таки на полтора месяца позже. Так что раскрытие "антисоветской организации" в УВО "запаздывало" по сравнению с аналогичным "делом" в войсках Западного фронта. Этот факт можно рассматривать как косвенное указание на "первичность" "дела Варфоломеева" по отношению к "делу Махрова".
В контексте "дела Варфоломеева" уместно обратить также внимание и на некоторые косвенные факты, указывающие на возможную с ним связь слухов о "заговоре Гиттиса в Петроградском военном округе", информация о котором в дневнике А. фон Лампе (датируемая июнем 1923 г.) выше уже приводилась. В частности, определенную настороженность вызывает тот факт, что бывший гвардейский офицер и близкий к М. Тухачевскому А. Готовский, являвшийся с 1921 г. начальником 2-й Петроградской кавалерийской школы, согласно записи в его послужном списке, сходной по стилю с имевшейся в послужном списке Н. Варфоломеева, с 29 мая 1923 г. значится "состоящим в распоряжении Штаба РККА", а затем, с 22 марта 1924 г. - "штатным преподавателем Высшей пограничной школы ОГПУ". Такой зигзаг карьеры полковника-генштабиста, занимавшего с 1918 по 1923 гг. "генеральские" должности в Красной Армии, мог быть объясним лишь чрезвычайными обстоятельствами. Перевод А. Готовского, бывшего близкого соратника М. Тухачевского простым преподавателем, в сущности, "под надзор" ОГПУ можно расценить как "мягкую" форму наказания: отставки и "репрессий".
Те же размышления возникают и при движении карьеры другого гвардейца, бывшего однополчанина А. Готовского по л-г. Кирасирскому полку, близкого сотрудника М. Тухачевского, полковника Генштаба М. Баторского, являвшегося к 1923 г. начальником 1-й Петроградской кавалерийской школы (бывшее Николаевское кавалерийское военное училище). Подобно А. Гатовскому, этот в 1924 г. также был понижен в должности.
Уместно обратить внимание также и на карьеру бывшего полковника л-г. 1-й Артиллерийской бригады Платона Николаевича Алексеева (1882-19??), с сентября 1921 г. являвшегося начальником Оперативного управления (отдела) штаба Петроградского военного округа, к 1924 г. переведенного начальником штаба в 48-ю стрелковую дивизию, дислоцированную в Московском военном округе. Эта фигура оказывается уже совсем близко от командующего Петроградским военным округом В. Гиттиса. Впрочем, еще больше вопросов оставляет без надежного ответа служебная карьера начальника штаба этого округа М. Эндена.
Михаил Михайлович Энден (1887-1937), дворянин, немец, бывший офицер л-г.1-й Артиллерийской бригады (как и П. Алексеев), капитан Генштаба, с 1922 г. являлся начальником штаба Петроградского военного округа. М. Энден однажды уже подвергался аресту во время Кронштадтского мятежа по подозрению в сочувствии восставшим матросам. Однако тогда его пребывание под арестом было кратковременным. М. Энден по официальным документам был смещен со своей должности и переведен рядовым преподавателем в Военно-политическую Академию им. Толмачева в 1925 г. Однако, похоже на то, что его, как командующего Ленинградским военным округом В. Гиттиса отстранили от руководства штабом округа еще в 1924, если не в 1923 г. Во всяком случае, слухи об отставке В. Гиттиса, как об этом говорилось выше, просочились за рубеж еще в июне 1923 г. А в Петрограде его отставка не вызывала сомнений уже в 1924 г. М. Энден был достаточно близко знаком еще во время службы в л-г. 1-й Артиллерийской бригаде, обслуживавшей 1-ю Гвардейскую пехотную дивизию, с полковником л-г. Преображенского полка Д. Зуевым. Они продолжали поддерживать, во всяком случае, тесные служебные отношения и в 1921-1926 гг. в штабе Петроградского военного округа. Брат М. Эндена, лейтенант флота Б. Энден в 1918 г. был причастен к германофильски настроенной конспиративной контрреволюционной организации в Петрограде, одним из руководителей которой тогда был упомянутый выше М. Баторский. Скорее всего, М. Энден должен был с ним познакомится еще тогда и определенно знать его по служебной деятельности в Петроградском военном округе в 1921-1924 гг. Не исключено, что еще в 1914-1915 гг. младший офицер л-г. 1-й Артиллерийской бригады М. Энден был знаком с младшим офицером л-г. Семеновского полка М. Тухачевским (тоже 1-я Гвардейская пехотная дивизия). Все вышесказанное позволяет отчасти вскрыть истоки слухов о "военном заговоре" в Петроградском военном округе. В силу указанных выше служебных и личных связей между многими из упомянутых выше лиц, преимущественно бывших гвардейских офицеров, и М. Тухачевским, есть основания подозревать причастность руководства штаба Петроградского военного округа и отдельных войсковых частей, дислоцированных в Петрограде, к "делу Варфоломеева" и, таким образом, к смутной роли в этом "деле" самого М. Тухачевского.
Таким образом, "дело Варфоломеева" послужило толчком для крупномасштабной "чистки" высшего комсостава РККА летом-осенью 1923 г. 2 июня 1923 г. Пленум ЦКК РКП (б) принял постановление об обследовании военного ведомства. Председателем комиссии был назначен В. Куйбышев, смененный в сентябре С. Гусевым. Обследованию должны были подвергнуться Западный фронт, Украинский военный округ, Московский военный округ и Северо-Кавказский военный округ. В результате обследования, проведенного комиссией ЦКК, были фактически "вычищены": командное ядро Западного фронта, Украинского военного округа, 5-й Отдельной армии, 1-й Конной армии, командование ВВС РККА, а также командование стрелковых корпусов МВО (полностью) и УВО (частично). Осуществив эту "чистку" высшее партийное руководство предпринимало неоднократные попытки сдвинуть на военно-политическую "обочину" главную фигуру среди "генералов" - Тухачевского.
Московское политическое и военное руководство в августе 1923 г. предприняло еще одну попытку "оторвать" Тухачевского от войск, отправив его в Берлин для формирования "германской Красной Армии" в виду грядущего "германского Октября". Ему предложили высокую (но лишь "почетную") должность в центральном аппарате РККА (возможно ввести его в состав РВС СССР). Однако он отказался "сдать" командование Западным фронтом. Таким образом, центральная власть не сумела решить, в сущности, главный вопрос, в проблеме политической благонадежности военной элиты и армии в целом. Тогда было решено использовать привычное оружие "компромата". На основе негласного распоряжения из Москвы полпредство ОГПУ по Западному краю 2 сентября 1923 г. направило на имя Г.Г. Ягоды сведения о "не коммунистическом поведении" Тухачевского (пьянстве, "амурных" похождениях, злоупотреблениях служебным положением), намекнув на возможную государственную "измену" с его стороны [62]. 18 сентября 1923 г. на заседании Политбюро ЦК было заслушано сообщение В.Молотова "о Красной Армии". На следующем заседании Политбюро ЦК, 20 сентября, было поставлено на обсуждение "предложение Троцкого о передаче материалов о Тухачевском в ЦКК и немедленном назначении авторитетного РВС Запфронта" [63]. За подписью И.Сталина Политбюро по этому вопросу решило "принять" предложение Л.Троцкого, "поручив Оргбюро наметить срочно состав РВС Западного фронта и внести на утверждение Политбюро" [64] . Это означало передачу "дела Тухачевского" в "высший партийный суд" и фактическое предрешение его отставки с должности командующего Западным фронтом. Тухачевский фактически отказался явиться в ЦКК по вызову, сославшись на болезнь [65]. Перед высшим партийным судом командующий Западным фронтом появился лишь после вторичного вызова. Так что А. Гучков получил от "осведомленного немца" весьма точные сведения об отказе Тухачевского явиться в Москву "по вызову". В обстановке разгоравшейся острой внутрипартийной борьбы за лидерство и власть между Троцким, Зиновьевым и Сталиным, в ЦКК не решились сместить Тухачевского с должности. И, учитывая также его антитроцкистские настроения, ограничились строгим выговором. Но Троцкий и другие члены высшего партийного руководства, боровшиеся друг с другом, оставались единодушны в стремлении убрать Тухачевского с Западного фронта [66]. В ноябре его вновь отправили в командировку в Германию, фактически передав руководство войсками фронта переведенному с Дальнего Востока в Смоленск на должность помощника командующего (с 12 ноября 1923 г.) командарма-5 И. Уборевича [67]. Появление в середине декабря в Смоленске еще одного помощника командующего фронтом (третьего!) А. Корка в сочетании с перемещениями старшего и высшего комсостава фронтовых соединений и частей [68] должны были окончательно парализовать ожидаемые попытки Тухачевского повлиять своими "штыками и пушками" на исход внутриполитической борьбы в Москве. Следует учесть, что в конце декабря он самовольно покинул Берлин и, вернувшись в Смоленск, вновь взял в свои руки руководство войсками Западного фронта. В распоряжении Тухачевского надежно преданным ему оставалось лишь одно соединение - 7-я кавдивизия Г.Д. Гая, дислоцированная в Минске и его округе. Однако во внутриполитической борьбе, достигшей своей наивысшей точки в конце декабря 1923 - январе 1924 г., Тухачевский пытался играть самостоятельную роль. Он отказался от предложения сторонников Троцкого возглавить "кремлевский переворот" и арестовать Политбюро ЦК [69]. В то же время он не предпринимал никаких "наступательных" действий, "отсиживаясь" за "стенами" Смоленска. Его поведение в это время еще требует объяснений, хотя одно можно сказать определенно: ему свойственно было в неопределенных политических ситуациях (они будут и в 1930 г., и в 1936-1937 гг.) проявлять осторожность и занять выжидательную позицию. Едва новое политическое руководство стабилизировало обстановку, обеспечив лояльность Красной Армии в лице нового ее руководителя в лице М. Фрунзе, как оно решилось на крайние меры в отношении командования Западным фронтом. 14 марта 1924 г. Тухачевский подвергся кратковременному негласному аресту в Минске и 26 марта был официально отстранен от фронтового командования. Но попытка убрать его из высшего военного руководства натолкнулась на решительное сопротивление М. Фрунзе. Его резолюция гласила: "Партия верила, верит и будет верить т. Тухачевскому" [70].
В 1924 г. Особый отдел ОГПУ начал наблюдательное дело под кодовым названием "Генштабисты", в соответствие с которым продолжалось наблюдение за всеми подозреваемыми в связях с ранее указанной "офицерской антисоветской организацией". Параллельно с конца 1925 г. было начато специальное наблюдение за Тухачевским. Очевидно, что пока в руководстве Народным комиссариатом по военным и морским делам находился М.В. Фрунзе следственные действия Особого отдела ОГПУ в отношении бывших кадровых офицеров, генштабистов и всех подозреваемых по указанному "делу" им тормозились и в определенных случаях блокировались. Однако вскоре после смерти наркома начались заметные, хотя и преимущественно "мягкие" репрессии в отношении многих "военспецов". Завершающий удар был нанесен осенью 1926 г., когда из рядов РККА были фактически уволены (часто в форме перевода военруками в различные гражданские учебные заведения) многие высшие командиры из бывших кадровых офицеров старой армии. "Чистка" командного, прежде всего, высшего командного состава, проведенная в 1923-1926 гг. стала, как мне представляется, основой для проведения широкомасштабной "чистки" и репрессий (уже не "мягких", а тюремных заключений и расстрелов) в 1930-1931 гг. Многие из тех командиров, которые оказались причастными к так называемой "офицерской антисоветской организации" или "организации Тухачевского", в том числе уволенные из армии или переведенные на преподавательскую работу, оказались в числе жертв репрессий 1930-1931 гг. Однако - это предмет уже специального исследования.

Примечания.

1. Тинченко Я. Голгофа русского офицерства в СССР 1930-1931 годы. - М., 2000.
2. ГАРФ. Ф. 5853. Оп. 1. Д. 11. Л. 4881.
3. Там же.
4. Там же, д. 12. Л. 5140.
5. Там же.
6. Клингер А. Советская каторга //Архив русской революции. - М., 1993. - Тт. 19-20. - С. 197.
7. Там же, с. 161.
8. ГАРФ. Ф. 5853. Оп. 1. Д. 14. Л. 6292.
9. РГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 1295. Л. 1-2, копия; Дьяков Ю.Л., Бушуева Т.С. Фашистский меч ковался в СССР. Красная Армия и Рейхсвер М., 1992, с. 57.
10. РГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 1295. Л. 1-2; Дьяков Ю.Л., Бушуева Т.С. 12. Фашистский меч... с. 57.
11. ГАРФ. Ф. 5853. Оп. 1. Д. 14. Л. 6278.
12. С полной уверенностью идентифицировать "Арсения Грачева" не представляется возможным. Коммуниста с таким именем и фамилией, "игравшим крупную роль в Туркестане" до 1924 г. не было. Совершенно понятно, что это псевдоним. Наиболее вероятно, личностью, скрывавшейся под этими именем и фамилией, был Борис Николаевич Иванов (Краснославский, Голощекин) (1884-1938). Это был видный сотрудник военной разведки. Русский, из дворян, бывший офицер. До революции он был сначала меньшевиком, затем, с 1919-до 1918 г. - член эсеровской партии. Арестованный в 1906 г. он тогда же сумел эмигрировать и до 1913 г. жил во Франции, в Париже. Там он в 1913 г. окончил Парижский университет. Таким образом, это был человек, свободно владевший французским, имевший политические связи в Париже. Понятно, что именно такого человека целесообразно было направить во Францию, в Париж "для ознакомления там с настроениями русской эмиграции". Б. Иванов, под фамилией Голощекина с июля 1918 г. до июня 1919 г. находился в Туркестане. Там он был сначала командующим войсками Закаспийского, Ашхабадского, Красноводского фронтов Туркестана. Затем с мая по июнь 1919 г. являлся начальником Главного штаба войск Туркестанской республики. Так что, действительно "играл крупную роль в Туркестане". Он принимал активное участие в подавлении Кронштадтского мятежа в 1921 г., находясь при командующем Южной группы и начальником Полевого штаба Кронштадтской группы. После этого Б. Иванов находился в распоряжении Разведывательного управления Штаба РККА. У него был богатый опыт работы среди комсостава белой армии. В 1921-1923 гг. он являлся резидентом военной разведки в Болгарии, где проводил работу по репатриации офицерского и высшего комсостава Русской армии П.Врангеля в Советскую Россию. Следует отметить, что ему удалось добиться больших успехов в этом деле. Именно после Болгарии он и был направлен во Францию. Ко всему сказанному следует добавить, что с 1903 по 1919 гг. Б. Иванов трижды менял политические симпатии и ориентации. С 1903 по 1906 г. он был меньшевиком. Арестованный в 1906 г., он в том же году оказался в эмиграции, во Франции и вышел из партии. С 1909 по 1918 гг. - он эсер. В 1918 г. вышел из партии эсеров, очевидно в связи с "левоэсеровским мятежом. А с мая 1919 г. он уже член РКП (б). Таким образом, его политические "привязанности", как видно, не были устойчивыми и вряд ли основывались на глубоких идейных убеждениях. Его политический выбор, видимо, был весьма коньюнктурным. Кроме того, вряд ли он был доволен, когда с высокой должности начальника Главного штаба войск Туркестанской республики его, до этого занимавшего должность командующего фронтом, отправили военным атташе в Афганистан. Карьера "революционного генерала" была сорвана.
13. ГАРФ. Ф. 5853. Оп. 1. Д. 14. Л. 6477.
14. Колоссовский Владимир Васильевич (1885 - 19??), давний приятель А.фон Лампе, однокурсник по учебе в Академии Генерального штаба. В 1915 г. штабс-капитан крепостной артиллерии, в мае 1917 г. - подполковник Генерального штаба, в составе штаба Юго-Западного фронта, в разведотделе, специалист по боевой технике, особенно по артиллерии и авиации. После октябрьской революции В. Колоссовский остался на Украине, был направлен гетманом П. Скоропадским в Париж в качестве его военного агента. В таковом качестве В. Колоссовский оставался до 1919 года. После крушения гетманского режима на Украине и прекращения, следовательно, в 1919 г. его аккредитации в качестве военного агента, В.Колоссовский, по собственному признанию в разговоре с А.фон Лампе, еще около двух лет оставался в Париже и пользуясь хорошим знанием французского языка жил случайными заработками, в частности, работая и мойщиком автомобилей. В Берлине он оказался в 1922 году и по приглашению своего бывшего профессора по Академии Генерального штаба А. Келчевского, возглавившим редакцию журнала "Война и Мир", стал сотрудником и членом редколлегии указанного журнала. Видимо, приглашению способствовало благоприятное впечатление от статей, которые В. Колоссовский уже направлял в редакцию журнала. По собственному признанию, В. Колоссовский начал писать в журнал еще находясь в Париже "по предложению адмирала Максимова, бывшего морского министра у гетмана" П.Скоропадского. К октябрю 1922 г. "по его предложению, стал помощником редактора". - РГВИА, ПС (Послужной список) 330 Колоссовского В.В.; Колоссовский, Германские и австрийские авиационные части (по сведениям к 25 мая 1917 г.). - 1917; ГАРФ. Ф. 5853. Оп. 1. Д. 9. Л. 3296-3297.
15. Уже к январю 1922 г. Иностранный отдел ВЧК был достаточно хорошо информирован о деятельности берлинского разведцентра "Общего дела" Веры Гладыш (урожденной Манусевич-Мануйловой). Он получал информацию о событиях в Советской России, а затем и из СССР из центра разведки, находившегося в Берлине под руководством действительного статского советника Орлова. С 1921 г. он официально считался руководителем контрразведки при канцелярии военного агента генерала Врангеля в Берлине, т.е. у генерала А. фон Лампе (с 1922 года). Однако фактически, не получая никаких средств от П. Врангеля, В.Орлов опирался главным образом на финансовые средства, получаемые из Франции от В. Бурцева, возглавлявшего "Общее дело". В Иностранном отделе ВЧК-ОГПУ уже с 1921 г. на основании донесений агентуры сложилось весьма устойчивое мнение, что "в кругах, приближенных к Орлову,... по-видимому, хорошо и подробно осведомлены о всем, что делается в России". Агенты ВЧК-ГПУ, оценивая белоэмигрантскую разведку, выделяли В.Орлова. Уровень его информированности о советских делах считался в ИНО ОГПУ очень высоким, а сообщаемые им сведения в основном достоверными. "Я, зная отлично Орлова, - сообщал один из них, - нахожу, что это один из самых работоспособных, находчивых, подвижных и опытных работников противного лагеря. В Берлине Орлов учредил обширный разведывательный аппарат, который располагает даже органами наружного наблюдения... Средства для своей настоящей деятельности Орлов получает из французских источников через известную представительницу Бурцева - госпожу Гладыш. Располагая такими большими деньгами, Орлову легко удалось завязать сношения со многими немецкими и русскими организациями и получать на них известное влияние. При этом установлено, что он не прекратил своих связей с советскими агентами". С Верой же Гладыш, как это можно узнать из текста дневника генерала, А.фон Лампе непосредственно старался не общаться, предпочитая делать это через В.Колоссовского. Последний, таким образом, выполнял по сути дела функции связного между А.фон Лампе и берлинским центром "Общего дела". Однако, судя по контексту дневника, А.фон Лампе достаточно хорошо был знаком с Верой Гладыш. Он называет ее в дневнике просто "Вера".
16. ГАРФ. Ф. 5853. Оп. 1. Д. 14. Л. 6331; Брусилов А.А. Мои воспоминания. - Военно-исторический журнал. - 1991 - № 2. - С. 39. Из контекста послужного списка С.Г.Шах-Тахтинского можно предположить, что и он был тоже арестован. - РГВА, Послужной список С.Г.Шахт-Тахтинского № 304623.
17. ГАРФ. Ф. 5853. Оп. 1. Д. 14. Л. 6331.
18. Барон Абеле, венгерский военный агент в Берлине. Он находился с А. фон Лампе в близких дружеских отношениях. Их дружба завязалась еще в пору пребывания генерала в Будапеште в качестве представителя барона П.Врангеля. Барон Абеле являлся одним из надежных информаторов А.фон Лампе.
19. ГАРФ. Ф. 5853. Оп. 1. Д. 15. Л. 13-14 (в данном случае нумерация листов дается в порядке, определенном для "дела № 15").
20. ГАРФ. Ф. 5853. Оп. 1. Д. 15. Л. 137.
21. ГАРФ. Ф. 5853, Оп. 1. Д. 10. Л. 4125
22. Там же, л. 4131.
23. Там же, д. 10. Л. 4125.
24. "Совершенно лично и доверительно!" Б.А. Бахметьев - В.А. Маклаков. Переписка 1919-1951. - М., 2002. - Т. 3. - С. 568.
25. "Совершенно лично и доверительно!" Б.А. Бахметьев - В.А. Маклаков. Переписка 1919-1951. - М., 2002. - Т. 3. - С. 15.
26. Щетинов Ю.А. и Старков Б.А. Красный маршал. - М., 1990. - С. 6.
27. Оценка И.Ильина созвучна с мнением полковника П. Дилакторского.
28. Ильин И.А. Записка о политическом положении... Русское прошлое, СПб, 1996, № 6, с. 220.
29. ГАРФ. Ф. 5853. Оп. 1. Д. 10. Л. 4133.
30. ГАРФ. Ф. 5358. Оп. 1. Д. 9. Л. 3463.
31. ГАРФ. Ф. 5358. Оп. 1. Д. 9. Л. 3335, 3336.
32. РГВА. Ф. 104. Оп. 3. Д. 174. Л. 20.
33. РГВА. Ф. 104. Оп. 3. Д. 168. Л. 3-4, 112; Алексеев Иосиф Терентьевич (1882-19??), из крестьян. Русский, беспартийный, капитан Генштаба (1917). В РККА с августа 1918 г. С 1919 г. - в штабах 9-й и 11-й армий. Начальник Мобилизационного управления штаба Западного фронта (20.5.1922-12.1.1923). В резерве Штаба РККА с 21.1.1923 г. Затем - инспектор вневойсковой подготовки комсостава. - См. ПП Алексеева И.Т. 12 января 1923 г. и 1 февраля отправлен в резерв Штаба РККА; Список лиц с высшим общим военным образованием, состоящих на службе в РККА (к 1 марта 1923 г.). - М., 1923. - С. 12.
34. РГВА. Ф. 104 104. Оп. 5, д. 1192, л. 72.
35. Там же, л. 110.
36. РГВА, Ф. 104. Оп. 5, д. 1192, л. 2, 3, 72. До августа 1922 г. в течение долгого времени 79-м полком командовал ветеран дивизии, взятый с 28.12.1922 г. Р. Сокк. Скорее всего, перемещение указанных командиров, его старых сослуживцев и ближайших сотрудников было обусловлено его арестом.
37. РГВА. Ф. 104. Оп. 5. Д. 1192. Л. 65. П.П.Лаппо 1.1.1923 г. был переведен на должность помощника командира 15-го стрелкового полка. Вскоре был освобожден от должности и арестован. 2.9.1923 г. он был уволен из РККА.
38. РГВА, Послужной список Н.Е.Варфоломеева. См. также "Список лиц с высшим образованием....". С. 33.
39. Шестун Василий Викторович (1878-19??), украинец, из мещан. Окончил в 1900 г. Елизаветградское каввалерийское училиещ, а в 1908 г. Николаевскую Академию Генерального штаба. В 1917 г. подполковник Генштаба. В РККА - добровольно с апреля 1918 г. С 1918 г. на штабных должностях в соединениях Западного фронта. В октябре 1919 - апреле 1921 г. в штабе Южного фронта. С мая 1921 г. вновь в штабе Западного фронта. Последняя должность - начальник оперативного отдела Управления 1-го помощника начальник штаба фронта с 15 декабря 1922 г. Позднее, с 22 мая 1923 г. - преподаватель тактики Борисоглебской Ленинградской кавалерийсой школы. - РГВА, Послужной список Шестуна В.В.
40. РГВА, Послужной список Шестуна В.В.
41. РГВА Ф. 104. Оп. 3. Д. 168. Л. 3; Директивы командования фронтов Красной Армии (1917-1922). М., 1978. - С. 530.
42. Там же; РГВА, ф. 104, оп. 3, д. 26, л. 14.
43. Там же, оп. 3. Д. 168. Л. 23.
44. Там же; л. 3, 23, 112.
45. С.Р.Будкевич в это время проходил по штабным документам фронта под псевдонимом "Бобровский М.П.". - РГВА, ф. 104, оп. 3, д. 168, л. 41.
46. РГВА, ф. 104, оп. 3, д. 168, л. 32, 41. Подробнее обстоятельства отстранения и восстановления М. Тухачевского в должности командующего Западным фронтом см.: Минаков С.Т. Советская военная элита 20-х годов. - Орел, 2000. - С. 299-301.
47. РГВА. Ф. 104. Оп. 3. Д. 168, Л. 2, 40, 41.
48. Там же, л. 41.
49. Там же, д. 173, л. 3, 85, 127.
50. Там же, д. 168. Л. 32.
51. Там же, л. 34.
52. Там же, л. 54.
53. Там же, л. 68.
54. Директивы командования фронтов Красной Армии (1917-1922). - М.,1978 - Т. 4. - С. 530.
55. В.Д. Залесский, по окончании следствия был отправлен 18 сентября 1923 г. в резерв РККА, а И.М. Мерклинг - 28 августа 1923 г. уволен из РККА. 56. Мерклинг Иван Михайлович (1879-19??), из дворян, полковник, участник русско-японской и 1-й мировой войны, беспартийный. В РККА с декабря 1917 г. В штабе 4-го стрелкового корпуса с 1922 г. После освобождения из-под ареста - начальник административно-хозяйственной части инженерного полигона ВТУ РККА с 1923 г. - См. РГВА, Послужной список Мерклинга И.М.
57. Политбюро ЦК РКП (б)-ВКП (б). Повестки дня заседаний. Т. 1. - С. 203.
РГВА. Ф. 25899. Оп. 1, 3.
58. Георгий Александрович Армадеров (1888-1956) был человеком незнатного происхождения. Его отец, заслуженный офицер, отмеченный императором Александром 2. Это обстоятельство обеспечило ему не только хорошее образование в Павловском военном училище, но и выход в 1909 г. подпоручиком в л-г. 2-й стрелковый Царскосельский полк, где он познакомился и стал сослуживцем Н. Соллогуба. Участник 1-й мировой войны, он был приобщен к штабной работе в 1917 г. Оказавшись в составе Красной Армии с августа 1918 г., Г. Армадеров занимал весьма высокие штабные и командные должности. Свою службу он начал в Ярославском военном округе, состоя для поручений при Ярославском окружном военкоме, каковым в то время был М.Фрунзе. Под руководством последнего Г.Армадеров служил и в 1919 г., оказавшись в распоряжении командующего Южной группой Восточного фронта, а затем, в декабре того же года был назначен помощником начальника штаба Туркестанского фронта. В этой должности он оставался до конца января 1920 г. Вплоть до января 1922 г. Г.Армадеров занимал различные высокие должности в Красной Армии: руководил штабом ВОХР, был начальником штаба 2-й конной армии, 10-й Терско-Дагестанской армии. С февраля 1921 г. он стал помощником начальника военных сообщений (ВОСО) Туркфронта, а с 29 января 1922 г. был переведен на ту же должность в Киевский военный округ. Здесь в июне 1922 г. он был повышен в должности и назначен инспектором военных сообщений (т.е. начальником ВОСО) при Киевском военном районе (бывший КВО). Однако уже с 1 сентября 1922 г. он потерял эту должность и был переведен на другую: представителем Наркомвоена в межведомственной комиссии при Киевском отделении сборов Наркомпути. 27 ноября 1922 г. его назначили врид начальника штаба 1-го конного корпуса (В. Примакова).
59. Военно-исторический журнал, 1992, № 12. - С. 13.
60. Черушев Н.С. Удар по своим. Красная Армия 1938-1941. - М., 2003. - С. 460.
61. Черновая запись заключительных речей Л.Д.Троцкого и И.В. Сталина на Объединенном Пленуме ЦК и ЦКК РКП (б) 26 октября 1923 г. - Известия ЦК КПСС, 1990, № 10, с. 184. Цитата приводится с подлинной орфографией записи. Фамилия "Аренс" приведена с ошибкой в стенограмме. Судя по контексту, "Сологуб" - это Н.Соллогуб, Помощник командующего Вооруженными Силами Украины и Крыма. "Аренс", упомянутый рядом с "Сологубом", - А.Андерс, начальник штаба Вооруженных Сил Украины и Крыма.
62. Парнов Е. Заговор против маршалов. - М., 1997. - Кн. 2. - С. 17.
63. Политбюро ЦК РКП (б)-ВКП (б). Повестки дня заседаний. - С. 242, 243.
64. Парнов Е. Заговор против маршалов..., с. 19.
65. РГВА. Ф. 104. Оп. 3. Д. 168. Л. 139.
66. Политбюро ЦК РКП (б)-ВКП (б). Повестки дня заседаний. - С. 250.
67. Минаков С.Т. Советская военная элита 20-х годов. - Орел, 2000. - С. 350.
68. РГВА, ф. 104, оп. 3, д. 168, л. 177. РГВА, Послужной список А.И. Корка № 127872.
69. Alexandrov V. L'affaire Toukhatchevsky. Paris, 1962, p. 43-44.
70. Викторов Б. "Заговор" в Красной Армии. Записки военного прокурора. - Правда, 29 апреля 1988 года, № 120, с. 3.