Причиной резкого ухудшения политической ситуации в стране летом 1915 г. было великое отступление русской армии, начавшееся 18 апреля 1915 г. в Галиции. Такая ситуация была результатом просчетов как военного министерства, так и командования армии. Кроме того, с расширением театра военных действий усугубились проявившиеся с начала войны противоречия между Ставкой верховного главнокомандующего и Советом министров. К вопросу о координации действий гражданской и военной администрации, давно стоявшему перед правящими кругами, прибавился вопрос о необходимости перестановок в высшем руководстве армии.

Дело в том, что верховный главнокомандующий, великий князь Николай Николаевич младший, едва ли соответствовал возложенным на него важнейшим обязанностям. Не останавливаясь подробно на его деловых качествах, скажу, что крайне отрицательную их оценку дал А.Я.Аврех, основываясь на воспоминаниях о. Г.Шавельского, в целом лояльно относившегося к великому князю. Уделявший немного времени исполнению своих обязанностей, с весны 1915 г. Николай Николаевич все более отстранялся от дел. Глубоко потрясенный поражениями русских войск, великий князь утратил веру в себя, и, имея свои суждения по тому или иному вопросу, не решался настаивать на их проведении в жизнь. Это отметил даже его ближайший помощник генерал Ю.Н.Данилов, писавший, что "верховное главнокомандование в течение последних чисел июля и начала августа продолжало себя держать слишком нейтрально по отношению к событиям на фронте".
При этом великий князь продолжал пользоваться громадной популярностью и в армии и в обществе. Имена его сотрудников, и в первую очередь Н.Н.Янушкевича, вызывали вражду в офицерской среде, не меньшую чем имя В.А.Сухомлинова, но сам Николай Николаевич был популярен среди солдат. Симпатии представителей передовой общественности великий князь завоевал как известным приказом, касающимся Польши, так и расположением к общественным организациям и их сотрудничеству с властями в деле снабжения армии. (В.И.Гурко, впрочем, отмечает, что подобное расположение было не столько проявлено великим князем, сколько ему приписываемо). Русское общество, не желая видеть промахов великого князя, во всех неудачных действиях Ставки стремилось обвинить его сотрудников. Кроме того, либералы связывали свои надежды на победу с человеком, который, как указывалось выше, утратил всякую волю к борьбе.

Император Николай II к вопросу о командовании армией относился, несомненно, более вдумчиво. Приписывать его решение о смещении Николая Николаевича с занимаемого поста всецело влиянию императрицы Александры Федоровны едва ли правомерно.
Намерение лично возглавить армию сложилось у Николая II в самом начале войны, но тогда он был вынужден от него отказаться. На заседании Совета министров 18 июля 1914 г. все члены Совета выразили несогласие с решением государя, доказывая, что русскому царю не следует принимать на себя непосредственную ответственность за мелкие неудачи и недочеты первых дней войны, и что царский авторитет может быть использован лишь в обстановке, отвечающей верховному значению и объединительному призванию царя. Николай II внял доводам своих министров. Он не был склонен изначально отвергать их мнения и настаивать на своем. Однако, через год, видя пагубность создавшегося положения, царь счел необходимым вернуться к своему первоначальному замыслу
Уже 5 мая 1915 г. Николай Николаевич откровенно признавался императору в невозможности для себя более командовать армией. В письме государыне государь писал: "Бедный Н., рассказывая мне все это, плакал в моем кабинете и даже спросил меня, не думаю ли я заменить его более способным человеком". Подобная просьба верховного главнокомандующего об отставке не могла не повлиять на окончательное решение государя.
Что касается императрицы, то она действительно питала стойкую неприязнь к великому князю, что можно проследить по ее переписке с государем начиная с первых месяцев войны. Однако ее позиция определялась не только личной антипатией и влиянием Распутина. Ею руководил тот взгляд на роль императора в годину тяжелых для страны испытаний, который разделялся и государем. В мае 1915 г. Александра Федоровна неоднократно пишет о необходимости для Николая II чаще бывать в войсках, причем без Николая Николаевича.
После отставки четырех министров в июне-июле 1915 г., произведенной под давлением Николая Николаевича, тон писем государыни становится более настойчивым. Она писала, что "Николаша не имеет права вмешиваться" в то, что его не касается, и призывала "дать ему только военные дела"…
Отдельно следует сказать о подозрении великого князя в заговоре с целью отстранения царицы, а возможно и царя от власти. 19 сентября 1914 г. царица сообщила царю что Распутин обеспокоен, тем, что Николай Николаевич хочет добиться трона в Польше, либо в Галиции. От себя государыня добавила, что совершенно этих опасений не разделяет. Позже Александра Федоровна сообщила мужу данные об изменниках в Ставке и их связях с немцами. 7 и 8 января 1916 г. царица вспоминает о замыслах "старой Ставки", о намерении заточить ее в монастырь, называя в этой связи заговорщиками В.Н.Орлова и его помощника А.А.Дрентельна.
В отличие от царицы, царь не был предубежден в отношении великого князя. 26 января 1915 г. он писал жене "Я сделал визит Николаше …. Мы о многом поговорили …. и пришли к полному согласию .... Когда он один и находится в хорошем расположении духа - он судит правильно. С ним произошла большая перемена с начала войны. Жизнь в этом уединенном месте, которое он называет "своим скитом", и сознание лежащей на его плечах сокрушительной ответственности должны были произвести глубокое впечатление на его душу. Если хочешь, это тоже подвиг". В недоверии лишь к сотрудникам великого князя царь признался также П.А.Харитонову.
А.Я.Аврех, проанализировав данные о "заговоре", отметил, что дело не шло далее разговоров. Более того, он указал, что великий князь не был способен ни на какое решительное действие, не будучи уверен в абсолютном его успехе. Зная Николая Николаевича, царь едва ли серьезно боялся за свой престол. Он мог не желать присутствия в Ставке людей, враждебно к нему относившихся. Но важнейшее решение встать во главе армии было принято им ради пользы дела.
Это решение было окончательно принято в начале августа 1915 г. и сообщено А.А.Поливанову. 6 августа 1915 г вопреки царскому запрету А.А.Поливанов вынес его на обсуждение Совета министров. Министры восприняли известие с ужасом. Не стремясь оставлять в неприкосновенности старую Ставку, они в то же время желали не допустить деятельного вмешательства царя в военные дела. Огромное влияние на их позицию оказала резолюция Московской городской думы, принятая 18 августа 1915 г. и говорившая о доверии "Москвы" к великому князю. Под влиянием резолюции у министров родился план оставления Николая Николаевича в Ставке в качестве помощника царя. Но подобные предложения были решительно отвергнуты царем при поддержке И.Л.Горемыкина на заседании Совета министров 20 августа 1915 г.
Письмо, подписанное восемью членами Совета министров 21 августа, еще раз подчеркивающее несогласие министров с решением о смещении Николая Николаевича не изменило намерения царя…
Отдельно следует сказать о позиции И.Л.Горемыкина. В июле 1914 г. премьер-министр выступил резко против позиции императора. А.Я.Аврех приписывает И.Л.Горемыкину страх перед влиянием Распутина на государственные дела, которое могло стать безраздельным в случае отъезда государя в Ставку. Но, будучи оповещен государем о его намерении ранее, чем А.А.Поливанов, И.Л.Горемыкин счел возможным, в конце концов, поддержать своего монарха. Министрам старый сановник заявил: "Я сделал все, чтобы удержать государя. Но то, что является результатом внутреннего религиозного сознания и глубокого понимания долга царского служения, никакими уговорами не сломить". Свою задачу премьер отныне видел в том, чтобы "преклониться перед волею Е.И.В. и посвятить все силы своему монарху".
В.С.Дякин совершенно справедливо пишет о полной независимости позиции И.Л.Горемыкина от резолюции Московской думы. Он отмечает, что решение царя и поддержка его Горемыкиным означали поправение правительственного курса, отказ "царской камарильи прислушиваться к либеральной оппозиции".
Тем не менее, 22 августа 1915 г. состоялось открытие государем "особых совещаний". Николай II сказал речь, написанную при участии А.В.Кривошеина и понравившуюся представителям общественности. В тот же день государь выехал в Ставку и 23 августа подписал приказ о принятии на себя обязанностей верховного главнокомандующего.
Государь был уверен в том, что несет личную ответственность за то, что происходит на фронте. Он неоднократно сообщал жене, что ему тяжело оставлять страдающую армию. В тяжелой ситуации менее всего царь заботился о своей популярности. А.Н.Яхонтов писал: "Не славы и триумфы пошел русский царь делить с русским солдатом, а горе и ненастье".
В основе поступка государя лежало представление об особой связи народа и царя. Николаю II казалось, что если во главе войск станет царь, Помазанник Божий, то солдаты воспрянут духом, будут храбрее драться с врагом. И его ожидания были не беспочвенны. Так или иначе, не произошло ни катастрофы на фронте, ни возмущения в тылу, которое предсказывали министры.
Принимая решение сместить Николая Николаевича, Николай II во многом был прав, но немаловажно и то, что он не встретил поддержки и доверия со стороны Совета министров. Министры боялись вмешательства "темных сил" в дела армии, еще более их страшила перспектива сотрудничества с императрицей. Тот же А.Н.Яхонтов, верно оценив последствия решения государя, отметил и гибельную для страны роль противостояния государя и его ближайших сотрудников. Он писал: "23 августа 1915 г. государь император, найдя в преданности простых солдат живое подтверждение своим взглядам на царское призвание, стал все более отдаляться от некоторых служилых и общественных кругов, его не поддержавших, и начал склоняться в сторону непримиримости",